Развитие творческого мышления и интеллекта

Глава I. Подсознание.

Мы не можем составить вполне ясных представлений о природе памяти или о законах, управляющих способностью помнить и вспоминать, хотя и известно нечто об обширной области разума, известной психологам под названием подсознательного поля мышления. Раньше думали, что разум сознает все, что в нем происходит, по передовые мыслители нашего времени признают, что сознание составляет лишь незначительную часть всего процесса мышления. Подсознательные идеи, впечатления, чувства и мысли играют весьма значительную роль в сфере мышления. Теперь вполне установлено, что каждый сознательный акт содержит много относящегося к области подсознания. За каждым сознательным действием скрывается нечто относящееся к подсознанию.

За областью сознания лежит обширная область подсознания. Эта последняя содержит много тайн, привлекающих внимание психологов и иных мыслителей, результаты которых оказали огромное влияние на идеи нашего века. Было вычислено, что менее 10 процентов каждодневного мыслительного процесса производится сознательно, остальная часть работы происходит в подсознательной области мышления. То, что мы называем сознательным мышлением — не более как вершины скал, поднимающихся со дна океана. Мы как бы находимся в лесу в темную ночь, наши фонари отбрасывают лишь небольшой кружок лучей, за которым широкое кольцо полутеней, а затем идет беспросветная тьма. А в этой полутьме и тьме происходит работа, результаты которой, когда необходимо, вталкиваются в круг света, называемого сознанием.

Память — это одна из функций нашего подсознательного мышления. В обширной области подсознания находится огромная кладовая Памяти. С момента получения какого-либо впечатления, до момента его вторичного появления в поле сознания работают силы подсознания. Мы получаем и откладываем впечатление.

Куда мы его откладываем? Не в область сознания — иначе оно постоянно бы было перед нами — оно укладывается в области подсознания, среди остальных впечатлений, иногда так старательно, что нам почти невозможно найти его, когда оно понадобится.

Где же лежит оно иногда целыми годами, отдыхающими в момент откладывания впечатления в сторону от момента, следующего за этим извлечения? В огромной кладовой подсознания. Что происходит, когда мы хотим вызвать какое-нибудь впечатление?

Воля отдает приказание рабочим, запятым в кладовой, разыскать и вынести давно спрятанное впечатление.

Чем заботливее научились они укладывать порученные им вещи п замечать их место, тем скорее вынесут они в свет, когда это потребуется.

Сознание не может быть рассматриваемо как синоним разума. Если мы станом смотреть на сознание и разум как на понятия равнозвучащие и исключим понятие подсознания, мы не сможем объяснить где, в течение известного состояния сознания, находиться остальная часть разума; куда скрылись все части умственного снаряда, кроме тех, которые находятся в употреблении. Поле сознания, в отдельные моменты очень ограничено, будто мы смотрим в телескоп или микроскоп и видим лишь то, что находиться в поле зрения нашего инструмента: все остальное в это время как бы не существует. Разум постоянно воспринимает идеи, мысли, впечатления, которых мы вовсе не сознаем, пока они не появятся в поле сознания.

Существует предположение, что каждое полученное впечатление, каждая возникающая мысль, каждый совершаемый поступок остаются где-нибудь в подсознательном складе нашей памяти, и таким образом ничто не забывается безвозвратно. Многое, что, по-видимому, было совершенно забыто в течение нескольких лет, вернется в область сознания, будучи вызвано при посредстве ассоциаций, желания, необходимости или усилия. Вероятно, многие умственные впечатления никогда не вернутся в область сознании, так как не будет необходимости в этом, но останутся в области подсознания н властно будут влиять на наши мысли, идеи н действия. Другие впечатления будут скрыты в тайниках памяти, в ожидании своей очереди, как свет и тепло лежат скрытыми в пластах каменного угля на обнаженных слоях земной поверхности, ожидая времени, когда они будут употреблены в деле.

В отдельные минуты мы сознаем лишь очень небольшую часть того, что хранится в пашей памяти. Многое, что кажется забытым, и что мы часто силились припомнить, возвращается иногда помимо нашего желания в область сознания, как бы по собственному произволу. Мы часто стараемся припомнить какую-нибудь вещь, но она ускользает и мы прекращаем усилия, по некоторое время спустя, внезапно эта мысль ярко вспыхивает в сознании. По-видимому, наше желание припомнить часто побуждает к труду молчаливых работников подсознания и потом, когда мы совсем забыли эго желание, они возвращаются, неся с торжеством желаемое впечатление. Иногда случайное слово постороннего лица может открыть нам обширное поле воспоминаний. Часто во сне мы видим давно забытые лица, слышим н узнаем голоса, звук которых давно заглох. Многие случаи так сильно забываются, что никакое усилие воли, кажется, не в состоянии вызвать их, но, однако, они твердо закреплены где-нибудь в подсознании и какой-нибудь из ряда вон выходящий стимул, усилие или физическое состояние, выносит их на поверхность с такой ясностью, будто они только что произошли.

В горячечном бреду люди говорят о том, что они совершенно забыли и о чем вряд ли вспомнят по выздоровлении, но что, если нанести справки, окажется действительно случившемся в их молодости или детстве. Установлено, что перед глазами утопающего возникает его прошлая жизнь, и много интересных сведений па этому вопросу собрано в известнейших трудах по психологии. Сэр Фрэнсис Гюфор, спасенный из воды, утверждает, что «каждый случай моей жизни, казалось, проносился в моей памяти в обратной последовательности, картина разрасталась, и я видел перед собой как бы панораму всей моей жизни».

Кольридж рассказывает об одной молодой женщине, которая не умела ни читать, ни писать, но, заболев горячкой, начала говорить по латыни, на греческом и на еврейском. Целые тетради были записаны; разобрать их смысл было крайне затруднительно, они имели слабую связь друг с другом. Только немногие из ее еврейских фраз могли быть отнесены к библейским изречениям, а некоторые, казалось, принадлежали к наречию раввинов. Женщина была крайне невежественная, таким образом, не могло быть и речи об обмане, и ее сочли одержимой дьяволом. Одни врач, сомневающийся, в возможности быть одержимым, решил раскрыть тайну, и после многих усилий установил, что с 9-ти лет она была в услужении у старого священника. Этот последний имел привычку прохаживаться взад и вперед по галерее, к которой примыкала кухня, декламируя отрывки из сочинений раввинов н цитаты греческих и римских отцов церкви. Просмотрели его книги и нашли в них все произносимые девушкой строфы. Горячка побудила подсознание вынести наружу некоторые из его старейших сокровищ.

Карпентер рассказывает об одном английском священнике, посетившем замок, где, насколько он помнил, никогда раньше не был. Но приближаясь к воротам он почувствовал, что был здесь, раньше и видел, как ему казалось, не только ворота, но и ослов у арки и людей на верху его. Он сильно взволновался и некоторое время спустя обратился к своей матери в надежде, что она сможет пролить какой-нибудь свет на что приключение. Она рассказала, что когда он был полуторагодовалым ребенком, она отправилась в большой кампании в этот замок и взяла его с собой, посадив на осла; часть общества уселось завтракать над аркой, а ребенка оставили с прислугой и ослами внизу. При вторичном посещении вид ворот вызвал старые воспоминания детства, которые показались сном.

Аберкромби говорит об одной даме, доживающей последние дни в деревне. Из Лондона привезли к ней ее маленькую дочь и после непродолжительного свидания увезли обратно. Мать умерла, а дочь выросла и совершенно не помнила мать. Когда она достигла уже преклонного возраста, ей случилось посетить дом, где умерла ее мать, «войти даже в ту самую комнату, не зная, что здесь именно скончалась она». Она окаменела, войдя в комнату, а когда присутствующее при этом лицо спросило о причине ее волнения, она сказала, что вполне ясно припоминает, что была здесь раньше и что дама, лежащая в противоположном углу н, по-видимому опасно больная, склонялась над ней и плакала. Таким образом, впечатление оставалось в кладовой подсознания детского разума, оставалось безвестным, пока его владелица не достигла уже преклонных лет, когда, при виде комнаты впечатление возобновилось и память выдала одну из своих тайн.

Вот наиубедительнейшее доказательство того, что ничто не забывается совершенно, раз оно вошло в наш разум. Ни одно впечатление, пережитое однажды, не прекращает своего существования. Оно не утеряно, но тускнеет и продолжает существовать по ту сторону области сознания, в которое можем быть возвращено много времени спустя усилием воли или ассоциацией. Правда, что многие впечатления никогда не возобновляются, ни произвольном усилием, ни непроизвольным при посредстве ассоциации, но впечатление все-таки продолжает существовать, и влиять на наши мысли и поступки. Если бы мы могли спуститься в глубину подсознательного мышления, мы нашли бы там каждое полученное когда-либо впечатление, каждую возникшую в нас мысль, воспоминание о каждом нашем поступке. Все это находится там невидимым, но распространяющим на нас свое влияние. Мы именно таковы, как мы есть сегодня благодаря нашим вчерашним мыслям, словам, действиям, благодаря тому, что вы видели или слышали.

Человек — создание своего прошлого. Нет ни одного впечатления, поступка или мысли в нашей прошлой жизни, которое не имело своей доли влияния в создании интеллектуальных или моральных условий нашей жизни. Наши сегодняшние мнения и мысли в значительной степени являются результатами длинного ряда небольших опытов прошлою, давно забытых н которые никогда не придут нам на память

В следующих главах этой книги мы займемся вопросом упражнения подсознания, заботливого сохранения, запоминания тайников, где хранится то или другое впечатление, и быстрого отыскивания и предъявления желаемого по приказанию воли. Мы увидим, что память поддается неограниченному улучшению, упражнению и развитию. Когда мы сознаем, что ничто «окончательно» не забывается, мы начинаем понимать великую возможность улучшить искусство воспринимать впечатления, сохранить их и снова извлекать. Мы увидим, что чем яснее запечатлеваем что-либо в подсознательной области мышления, тем бережливее спрятано оно и тем легче вызвать его в область сознания.

Мы увидим, как успешно можно приучить работников подсознания находить желаемое — как мы можем направлять их действия к выполнению наших приказаний.