Развитие творческого мышления и интеллекта

Эффективность запоминания и сохранения в памяти какого-либо предмета, текста или явления зависит от особенностей их построения или организации, которые обычно выявляет человек в процессе запоминания. Именно организующая мыслительная деятельность и эмоциональные проявления, сопровождающие восприятие, лежат в основе запоминания материала и его последующего воспроизведения.


Однажды во время лекции известный советский психолог А. В. Петровский предложил студентам запомнить ряд из 24 цифр:

144121100816449362516941


Вздох безнадежности пробежал по аудитории. Никто не решался воспроизвести этот ряд. Пытались делить его на отдельные группы. Например, сразу можно обособить первые четыре цифры - 1441, дальше после двойки следуют две единицы и дза нуля, а затем всякая группировка осложняется, запутывается. Кажется, ничего не оставалось, кроме надоедливой зубрежки. Однако когда студенты узнали, что в ряду перечислены кеадраты чисел от 12 до 1, он запомнился мгновенно, в вернее, само запоминание оказалось как бы излишним. Оно практически уже не зависело от способностей запоминающего.

Современная наука не рассматривает запоминание как запечатление. Сократ, живший в V веке до н. э., предполагал, что в мозгу человека существует некая восковая табличка, на которой при запоминании возникает след, как от перстня с печатью. Такое представление явно противоречит активной деятельности запоминающего, то есть той деятельности, которая определяет эффективность собственно мнемонического действия.

Всем известно, как трудно пересчитать секции калорифера, ступеньки лестницы, этажи многоэтажного здания, лишенного карнизов. Если на калорифере окажется пятно, на лестнице - оброненная бумажка, а в окне одного из этажей - яркая занавеска, то задача будет существенно облегчена.

Рассмотрим два ряда параллелограммов. Сосчитать количество элементов в первом ряду гораздо сложней, чем во втором.



Если при счете мы собьемся, придется начинать с самого начала. Но стоит затушевать лишь два элемента ряда, глаз сразу определяет их общее количество. При этом в сознании как бы пробегает фрагмент таблицы умножения (4 x 3 = 12), а сложение (12 + 2 = 14) осуществляется вообще мгновенно, словно быстрее мысли. Эффективность подсчета повысилась, но характер действия изменился, в нем появились новые моменты.

В курсе лекций по общей психологии, прочитанном в МГУ профессором А. Р. Лурия, рассматривается процесс запоминания ряда из 16 цифр (10 единиц и 6 нулей):

1001110101100111


Запоминание этого ряда несколько облегчается, если цифры разбить на группы по две или по три:

10 01 11 01 01 10 01 11

100 111 010 110 0111


и еще более упрощается при делении ряда на четыре группы:

1001 1101 0110 0111

Здесь мы имеем дело словно с меньшим количеством предметов. А. Р. Лурия делает следующий вывод: уменьшая путем укрупнения количество тех элементов, которые необходимо запомнить, мы уменьшаем общее количество элементов, которые оказывают тормозящее влияние на нашу память. Можно добавить, что при подобных членениях ряда появляется возможность сравнивать его элементы. Иначе говоря, в действие вводится определенный мыслительный компонент.

Итак, в основе всякого запоминания, если это не механическое повторение или зубрежка, лежит активная деятельность по организации материала.

Но различные ряды, перечни, наборы элементов по-разному поддаются организации. В очерке «О памяти» немецкого ученого Германа Эббингауза, написанном еще в конце прошлого века и ставшем классическим, приводится таблица, которая говорит о том, как запоминаются элементы в 48 рядах, каждый из которых состоит из десяти членов. Запоминающими было сделано следующее количество ошибок при назывании элементов:


Порядковое число элементов ряда 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
Число ошибок при ответах 0 3 6 9 23 24 31 25 23 5
Число правильных ответов 48 45 42 39 25 24 17 23 25 43


Как видно из таблицы, лучше других запоминаются 1, 2 и 10-й элементы, хуже — 6, 7 и 8-й. И, как это ни удивительно на первый взгляд, именно такое распределение правильных ответов и ошибок является обычным для любого ряда или списка однозначных предметов. Оно может иметь два объяснения.

Первое: причиной забывания является торможение со стороны предшествующих и последующих элементов ряда.

Второе: крайние в ряду элементы играют роль обрамления, то есть имеют большее конструктивное значение, и, следовательно, обладают определенными отличительными свойствами. Естественно, на них меньше воздействуют помехи или «шумы» от запоминания других элементов. Чтобы ограничить такие помехи, необходимо обособить элементы списка, наделить их какими-либо отличными от других признаками или свойствами.

Описанная Эббингаузом закономерность запоминания ряда из однотипных элементов не распространяется на следующий ряд из десяти флажков (см. рис. внизу).




Самые трудные для запоминания пятый, шестой, седьмой и восьмой элементы обладают здесь принципиальными особенностями. Они вызывают конкретные ассоциации у большинства людей.

Если перечень состоит из четырех элементов, то в первую очередь запоминаются первый, второй и четвертый. Хуже запоминается третий. Это также объясняется конструктивным значением рамки или контура. Своего рода рамками в рамке являются, например, четверостишия или строфы стихотворения. Объединение строк стихотворения в четверостишия — самый распространенный прием в русской поэзии. Поэтому в четверостишиях следует обратить внимание на третью строку — «ахиллесову пяту» конструкции. Характерно, что именно в третьих строках четверостиший авторы наиболее часто допускают нарушение размера. Вот как звучит, например, первое четверостишие стихотворения Н. М. Языкова «Муза»:

Богиня струн пережила

Богов и грома и булата.

Она прекрасных рук в оковы не дала

Векам тиранства и разврата.

Очень трудно запомнить перечень из 18 однотипных предметов. Но перечисление покупок, которое обычно приводят для характеристики образа Ноздрева, героя "Мертвых душ", не оказывается слишком сложным для запоминания. В этом нам помогает сам автор, он словно за нас провел необходимую организацию перечня. Обратимся к тексту Н. В. Гоголя: "Если ему (Ноздреву) на ярмарке посчастливилось напасть на простака и обыграть его, он накупал кучу всего, что прежде попадалось на глаза в лавках: хомутов, курительных смолок, ситцев, свечей, платков для няньки, жеребца, изюму, серебряный рукомойник, голландского холста, крупитчатой муки, табаку, пистолетов, селедок, картин, точильный инструмент, горшков, сапог, фаянсовую посуду насколько хватало денег".

Покупки здесь перечислены так, что каждая следующая оказывается для читателя неожиданной. Жеребец оказался рядом с изюмом, пистолет с селедками, сапоги с фаянсовой посудой. Перечисление построено здесь на принципе неожиданности или противопоставления, который, являясь определенным организующим моментом, облегчает запоминание.

Вспомним знаменитую строку из Г. Р. Державина: "Я царь - я раб; я червь - я бог". По-видимому, основным инструментом ее построения является смысловая контрастность, а вспомогательными звукопись - повторение личного местоимения, звука «Р» и стихотворный размер. Вряд ли будет долговечным в памяти читателя такое шутливо-восторженное восклицание: "Цезар(ь)! Бог! Образец!", - если мы не укажем, что приведенная группе слов является перевертнем, то есть читается одинаково слева направо и наоборот. Роль построения для запоминания и в данном случае оказывается, возможно, самой главной.

Запоминание перечня однотипных предметов оказывается трудным, когда за каждым из предметов не скрывается множество ассоциаций — результат индивидуального опыта запоминающего. Ассоциации увеличивают многоплановость предмета, делают его объемным и выпуклым. В результате у данного предмете находятся стороны или грани, которые легко сопрягаются с определенными сторонами или признаками других предметов. Эти объединяющие признаки можно назвать системообразующими. Искусство запоминать заключается в умении системно видеть и системно мыслить. Мастер запоминания - мнемонист - умеет как бы накидывать сетку на предметы и явления, которая позволяет воспроизводить их в совокупности. Известно, насколько облегчает копирование изображения деление его на клетки. Это совершенно произвольное членение. Мнемонист умеет находить системообразуюшие признаки, по которым можно строить систему, то есть умеет идти как от целого к части, так и от части к целому.

Особенности запоминания у мнемонистов, имеющее определенные негативные стороны, станут понятнее при рассмотрении буквенного квадрата - криптограммы:




Представьте себе следующую ситуацию. Необходимо быстро и надолго запомнить все буквы, включенные в квадрат. Мнемонист бросает беглый взгляд на таблицу, и он уже готов ее воспроизвести сразу, через несколько месяцев, а иногда и через много лет. В каком виде он так быстро запечатлел все 15 букв на своих местах (сейчас мы убедимся, что о запечатлении здесь не может быть речи)? Скорее всего он хранит в памяти четыре непонятных слова - "алх", "рсаш", "дкну" и "неип", но за каждым из них кроется круг ассоциаций, а за всеми четырьмя - небольшой сюжет. Допустим, это будет момент из игры известных феномену детей, смешно искажающих слова или использующих в игре свои лепетные "неологизмы". Мнемонист как бы заранее имеет под рукой гладкие рельсы с любой шириной колеи, по которым легко скользит состав из любого числа вагонов с ясно видимыми (пусть перепутанными) номерами.

Большинству людей приведенный квадрат покажется неудобным для запоминания. Но передвинем точку на другое место и заменим две строчные буквы заглавными. Лучше, если к решению криптограммы вы теперь придете самостоятельно,.



Да, квадрат читается с конца, и строки идут снизу вверх. Если запоминание проходит параллельно с догадкой, оно становится более прочным. (Заметьте, кстати, для мнемониста догадка может быть безразличной, но он гораздо быстрей ответит на вопрос, где стоит та или иная буква.)

Удобные варианты прочтения, которые делают запоминание материала мгновенным, не уменьшают количества содержащейся в нем информации. Вариабельность прочтения увеличивает емкость канала связи, каким является любой текст. Информация содержится и в самом построении текста.

Системное видение присуще каждому человеку, поскольку сам человек не что иное, как живая система, однако развито оно у всех по-разному. Стихи плохо запоминает тот, кто плохо ощущает хотя бы некоторые из огромного количества внутренних связей (смысловых, звуковых, ритмических), в них содержащихся. Отсюда подмены слов, изменение их порядка, нарушающие твердо зафиксированную стихотворную структуру. И зубрежка - это не что иное, как следствие читательской "глухоты", когда механические повторения текста должны компенсировать, в честности, повторения сходных признаков, содержащихся в структура стиха, но, к сожалению, не замеченных запоминающим.

Звуковые флуктуации или явно выраженные отклонения от среднего распределения звуков в тексте обычно называют звукописью или аллитерациями и рассматривают как изобразительное средство или средство художественной выразительности. Изобразительной звукописью начинается, например, поэма А. С. Пушкина "Граф Нулин": "Пора, пора — рога трубят". В этих словах явственно слышится игра охотничьих рогов. Но вот «незаметная», неброская фраза из "Евгения Онегина": "Латынь из моды вышла ныне". Она не отличается богатством смысловой информации, неожиданностью сообщения, грубо говоря, это неярко окрашенная констатация. Однако просто невозможно изменить эту фразу даже в отрыве от стихотворного размера и рифмы. Нам «препятствует» характер звукового построения (четыре «Ы» в одной строке при меньшем количестве этих звуков в некоторых четырнадцатистрочных строфам поэмы). Очевидно, количество смысловой и структурной информации сбалансировано. Автор в данном случае .скорее всего подсознательно управляет восприятием, а точнее, запоминанием читателя.

Таким же образом на звуке "А" "держится" пословица "Не красна изба углами, а красна пирогами". Каждое последующее повторение одного и того же звука является как бы материализованной обратной связью или материализованным отражением предыдущего звука-близнеца. А ведь обратная связь, лежащая в основе всякого регулируемого действия, определяет запоминаемость этого действия.

Уже давно говорят об управлении художника восприятием зрителя. Замечательный художник В. А. Фаворский, анализируя обратную перспективу в древнерусской живописи, подчеркивал, что она служит временной последовательности восприятия зрителем сюжета, конкретно руководит движениями глаз от одного элемента к другому. В живописи такое управление осуществляется главным образом подсознательно, зрителю остается значительный простор в выборе последовательности рассмотрения при нормальном восприятии. Этот простор суживается в плакате и рекламе ввиду особых акцентов. В инженерной психологии при создании пультов управления и мнемосхем добиваются однозначного управления восприятием оператора.

Наиболее ответственные участки пульта размещаются и выделяются таким образом, чтобы глаз оператора без усилий в первую очередь останавливался именно на них.

Стихи запомнить легче, чем прозу. Многие любители поэзии запоминают большие произведения с первого прочтения. Однако процесс заучивания без понимания структуры стихотворения всегда сводится к механическим повторениям текста, попросту к зубрежке. При зубрежке мозг как бы отказывается от работы и доверяет запоминание органам речеобразования. С другой стороны, нельзя запоминать стихи только по смыслу.

Что значит понимать структуру произведения? Почему такое понимание ускоряет запоминание? Понимать структуру — это значит замечать сознательно или подсознательно те "вехи", те "дорожные знаки", по которым автор руководит восприятием и запоминанием читателя. В стихах такими вехами являются повторения звуков, ритма, рифм и строф.

Запомнить - часто значит найти закономерность, понять принцип организации материала. Довольно трудно по памяти воспроизвести на бумаге какую-либо таблицу, например, "магический квадрат". Один из таких квадратов увековечил немецкий художник XVI века Альбрехт Дюрер на знаменитой гравюре "Меланхолия".

В каждом ряду и по диагоналям сумма цифр равна здесь 34. Однако запоминанию квадрата в целом мало помогает даже указание на год изготовления гравюры (1514), заключенный в двух средних числах нижней строки. Ключом к запоминанию может стать графическая схема построения этого цифрового квадрата.



Пользуясь этим пучком линий, можно подобрать подходящие числа и воспроизвести дюреровский квадрат.

Человеку, незнакомому с китайским языком, трудно запомнить какой-либо иероглиф, даже относительно простой, такой, например, как "мо" - верхушка дерева, вершина. Но можно очень быстро научить любого читателя не только этому иероглифу, но и целому ряду родственных ему идеограмм, если правильно расположить (организовать) материал для запоминания.

Как видите, мы организуем материал по двум элементам: "му" - дерево и "жы" - Солнце - и к зрительному восприятию прибавляем понимание смысла иероглифов-идеограмм. Благодаря этому запомнить восемь иероглифов оказывается легче, чем запомнить один.

Из приведенных примеров можно сделать вывод, что эффективность запоминания зависит от того, насколько одни воспринимающие органы успевают заполнить "вакансию", оставленную другими органами, деятельность которых не приводит к требуемому результату. Образно говоря, все воспринимающие органы должны быть сыты.

Способность к комплексному чувственному восприятию называется синестезией. "Предусмотрение" синестезии восприятия автором произведения делает это произведение как бы "безизносным". Одни, например, запоминают фразу по смыслу, другие большее внимание обращают на ее звуковое содержание. Трудно сказать, что именно превалирует для запоминающего в словах В. В. Маяковского "Лет до ста расти нам без старости". Ярким примером запрограммированной синестезии является четверостишие Л. Н. Мартынова, написанное в 1949 году:

И вскользь мне бросила змея:

У каждого судьба своя!

Но я-то знал, что так нельзя -

Жить извиваясь и скользя.

Здесь звукопись не только передает движение ползущего пресмыкающегося, она поразительно подходит для выражения презрения и справедливой злости. Кажется даже, что звуки воздействуют на мимику нашего лица. Такое эмоциональное наполнение текста, безусловно, облегчает его запоминание.

Эмоциональное переживание проявляет себя различно. Эмоции выражаются, например, в жестах, в позе, в мимике, в сиянии глаз, в слезах и т. п. Такое представительное участие делает эмоциональное переживание хорошо запоминающимся. Можно отметить, что поза и жест чтеца должны служить не иллюстрацией текста, они органически вытекают из заключенной в тексте эмоциональной информации.

В работе "Память и чувство" замечательный психолог П. П. Блонский рассказал об интересном опыте. "Я предлагал студентам в аудиторной обстановке написать "первые пришедшие им в голову воспоминания" из текущего года и, когда они уже написали, предлагал еще раз сделать то же, но уже из жизни до института". Так было собрано 224 воспоминания. В процентах воспоминания текущего года распределились так:

неприятные - 38,
новые - 24,
приятные - 19,
прочие - 19


Характерно, что 81 % воспоминаний относился к эмоционально пережитым случаям. Воспоминания из лет до института оказались еще более показательными:

неприятные - 64,
приятные - 19,
новые - 9,
прочие - 8


Всего 8% воспоминаний относились к событиям без эмоциональной окрашенности. Но кто знает, как они воспринимались тем или иным студентом?

Поистине прав был К. Н. Батюшков, когда писал:

О память сердца, ты сильней

Рассудка памяти печальной.

Очевидно, что в душевных переживаниях, независимо от того, как они выражаются, способность человека к синестезии, к комплексному восприятию проявляется особенно сильно. А по многим составляющим признакам, естественно, всегда легче воспроизвести картину прошлого. Мнемотехника — это способность найти в запоминаемом материале пищу для деятельности различных органов восприятия. Иногда эта способность связана с гипертрофированным развитием образного мышления, с необычной ассоциативной деятельностью, которая позволяет объединять самые различные явления в последовательности, удобной для запоминания. Однако существуют люди с заурядной памятью, но умеющие хорошо запоминать. Они умеют посмотреть на один и тот же материал с разных точек зрения и в конечном счете найти возможность его организации. Такие люди должны обладать широким кругозором.

Конечно, речь здесь не идет о замечательных произведениях поэзии, которые должны быстро запоминаться каждым нормальным человеком. В поэтическом тексте всегда заложены основы для эмоционального восприятия. Читатель не просто восхищается выдающимися произведениями поэзии, он «вживается» в текст, делает его постоянным спутником жизни. Искусство запоминать неотрывно от искусства чувствовать, переживать и сопереживать. Исследование процесса запоминания произведений показывает, что автор всегда творит для людей и подсознательно «заботится» об их восприятии.